В этом году, кажется, уже определился самый кассовый фильм, и это, внимание, не новая «Миссия: невыполнима»: китайский анимационный блокбастер «Нэчжа побеждает Царя драконов» (в оригинале просто «Нэчжа 2») собрал уже более $2,1 млрд, обогнал непобедимую «Головоломку 2», а заодно стал пятым самым прибыльным релизом в истории кино. Что вообще творится в китайском кино? Как оно собирает сотни миллионов долларов у себя на родине и как регулярно попадает в конкурсы главных европейских фестивалей даже в условиях жесткой государственной цензуры? Кинокритик Иван Афанасьев изучает феномен китайского кинематографа и рассказывает, как продюсеры и режиссеры построили уникальную и невероятно успешную индустрию.

Китайское кино прошло длинный путь — от практически кустарного производства, в котором не было ни денег, ни успехов, ни громких имен, до гиганта, который теперь влияет на киноиндустрию всего мира. Чтобы понять, как это получилось, необходимо для начала определиться, что под «китайским кино» мы подразумеваем именно кино «материкового Китая», то есть фильмы, снятые кинематографистами непосредственно из КНР (или при их непосредственном участии). Тем не менее также нужно понимать, что производство в стране тесно связано, например, с Гонконгом. И поэтому нужно дать небольшую историческую справку.

Китайский кинематограф развивался крайне неспешно и, хочется сказать, неуверенно. Первый фильм был произведен довольно рано — «Гора Дингюн», 1905 год (для сравнения: первый российский фильм, «Понизовая вольница», был снят на три года позже, несмотря на близость к родине кинематографа Европе). Однако дальнейшее развитие застопорилось по ряду причин. Ключевая — сложное экономическое и политическое положение в стране как минимум с конца XIX века вплоть до 1927 года (когда к власти в стране пришла консервативная партия Гоминьдан, Китай сотрясали многочисленные восстания, бунты, перевороты и кризисы). За счет этого развитие киноиндустрии стояло на месте: в довольно бедной аграрной стране искусство было отнюдь не в приоритете. Однако желание хлеба и зрелищ никто не отменял — вплоть до конца 1920-х в китайских кинотеатрах кино показывали. Но американское. Несмотря на короткий всплеск активности в 1930-х годах, только было начавшее набирать обороты кинопроизводство (в основном сосредоточенное в Шанхае) было остановлено вторжением Японии в 1937 году.

Но даже после окончания оккупации лучше если и стало, то ненадолго. Второй «золотой век» китайского кино, как его называют, продлился всего несколько лет, хотя за это время и был выпущен ряд фильмов, которые стали моментальной классикой, — например, «Весна в маленьком городе» Фэя Му, тихая, «бергмановская» мелодрама 1948 года, которая даже получила ремейк в 2002 году. Все это время в стране шла гражданская война между партией Гоминьдан и Коммунистической партией Китая; вторые в итоге победили и в 1949 году учредили Китайскую Народную Республику, которая существует по сей день.

{{slider-gallery}}

Дальнейшую историю китайского кино можно поделить на четыре периода.

Первый — с 1949 по 1957 год, заканчивая политикой гласности, проводимой Мао Цзэдуном в 1957-м (известной как «политика ста цветов»). Этот период чем-то напоминает ранний советский кинематограф: в основном снимались документальные картины о достижениях народного хозяйства и во славу партии, а также были созданы передвижные «кинотеатры» и несколько тысяч специалистов, которые ездили по всему Китаю и показывали их в качестве просветительской меры. Цензура усилилась, часть фильмов запретили, а американское кино было запрещено полностью, как «чуждое».

Второй этап — с 1958 по 1976 год, когда сперва был предпринят «большой скачок», то есть попытка за пятилетку перестроить экономику Китая и поставить ее на коммунистические рельсы (обернувшаяся голодом и экономическим упадком, свернутая в 1961 году). А затем культурной революцией, которая длилась с 1966 по 1976 год (массовые репрессии против оппозиционно настроенных граждан, включая интеллигенцию и духовенство). В некотором смысле киноиндустрия в тот момент почти исчезла: из-за жесточайшей цензуры производство было фактически остановлено, за исключением редких пропагандистских фильмов, отражавших линию партии.

Третий период — с 1978 до 1989 года, так называемый период «нового просветления», когда в результате событий «пекинской весны», то есть зарождения демократического движения, критиковавшего политику Мао, который скончался в 1976 году, работники искусства и культуры вновь смогли творить относительно свободно. Тогда появился, по аналогии с литературой, «кинематограф ран» (или «кинематограф шрамов»), представители которого — режиссеры, в чью жизнь вмешалась культурная революция, — осмысляли предыдущий период истории. В это же время зародилась гонконгская новая волна — ее представителей мы сейчас хорошо знаем, это как минимум Джон Ву. Десятилетие с хвостиком оттепели закончилось во время «бойни на площади Тяньаньмэнь», когда 4 июня 1989 года китайская армия открыла огонь по студентам, протестовавшим против политики коммунистической партии.

После этого кино вновь почувствовало на себе давление цензуры, а заодно и сокращение государственного финансирования. Этот, четвертый, период длится с начала 1990-х по сей день. В 1992 году на XIV съезде партии был объявлен постепенный переход от планового производства к рыночной системе, хотя и со своей спецификой: государство по-прежнему строго регулировало рост экономики — например, при помощи политики сокращения рождаемости. Все эти факторы повлияли и на развитие кино: несмотря на закручивание гаек, одновременно китайские кинематографисты получили возможность наконец-то представлять свое кино за рубежом. В этот период фильмы из Китая (включая те, что снимались в присоединенных к нему в конце 1990-х Гонконге и Макао) стали активно ездить на мировые фестивали. Ярчайший пример — драма Чжана Имоу «Цю Цзюй идет в суд», которая в 1992 году получила три приза Венецианского фестиваля, включая главный — «Золотого льва».

{{slider-gallery}}

Можно выделить и условный пятый период — благодаря международному признанию родной кинематографии китайские режиссеры стали плотно сотрудничать с западными в 2000-х годах. Постепенно страна выходила из тупика плановой экономики. Вступление КНР во Всемирную торговую организацию в 2001 году и постепенное развитие частного сектора экономики позволило кинематографу, который не может существовать без нормальных рыночных отношений, наконец-то начать развиваться и технически, и эстетически.

Частный сектор составляет основную часть ВВП Китая (более 60%), поэтому неудивительно, что государство, принимая во внимание опыт прошлого, старается дать бизнесу больше возможностей для саморазвития, обеспечивая таким образом устойчивое место в мировой экономике. Поэтому так же неудивительно, что доля государства в производстве кино довольно мала: всего лишь около 10% фильмов снимаются на бюджетные средства и обычно это так называемые main melody movies, то есть фильмы генеральной линии — проще говоря, картины, продвигающие определенные пропагандистские нарративы, созвучные с политикой государства. Как правило, это всем известная категория «патриотического кино» — в большинстве случаев военные фильмы или производственные драмы, связанные с историей Китая, в которых подсвечивается положительная роль политики коммунистической партии. Простейший пример — двухсерийная военная драма «Битва при Чосинском водохранилище» о победе китайской армии в 1950 году над американской армией во время корейской войны, в которой войска КНР были на стороне Северной Кореи.

Тем не менее основная масса фильмов в Китае снимается на инвестиции от частных компаний, и это всегда большие деньги. Возможно, китайская индустрия не может похвастаться голливудским уровнем расходов: бюджет в размере $200 млн (как у «Битвы при Чосинском водохранилище») скорее редкость. Тем не менее в списке самых дорогих фильмов в истории, снятых не на английском языке, десять строчек занимают именно китайские картины (с гонконгской картиной «Царь обезьян: Царство женщин» — 11), бюджеты которых колеблются от десятков до сотен миллионов долларов.

Возникает закономерный вопрос: почему у китайцев есть столько денег на производство кино, а у Индии, например, нет?

Ответ прост: как бы КНР ни пыталась прикидываться коммунистической страной, красного цвета там только идеология и кровь протестующих на асфальте. Как мы уже говорили, еще с 1990-х Китай осуществлял (и успешно осуществил) переход на рыночные рельсы экономики, поэтому в стране всем заправляет частный сектор, например технологический: не только кино, но и видеоигры, интернет, мобильная связь, реклама и многое другое. В 2024 году объем IT-рынка Китая оценивался почти в $222 млрд, и он растет с каждым годом (кстати, те, кто считает, что это преимущественно сельскохозяйственная экономика, неправы — он занимает всего 10% ВВП).

{{slider-gallery}}

Кто-то скажет: «А при чем тут кино?» На самом деле при всем. И речь не только о том, что в последние годы кинематограф становится все более высокотехнологичным, хотя это тоже важно: например, голливудские студии нередко обращаются за производством графики для своих блокбастеров к китайским CGI-компаниям. Либо, как вариант, расположенным не в Китае, но фактически подчиняющимся местным инвесторам. Ближайший пример — студия Framestore (делала графику, например, к недавнему хиту «Злая: Сказка о ведьме Запада» и «Доктору Стрэнджу»), офис которой находится в Великобритании и 75% акций которой принадлежит компании Cultural Investment Holdings Co, инвестирующей в культурные инициативы. Из-за этого американские правозащитники даже били тревогу, опасаясь, что Голливуд окажется в зависимости от Китая (про сотрудничество и несотрудничество с Поднебесной очень любит говорить Дональд Трамп). Но в ближайшее время, кажется, подобного точно ожидать не стоит. Мало того что китайское кино не особенно охотно смотрят в США (например, китайский хит этого года «Нэчжа побеждает Царя драконов» посмотрели на $20 млн — это 1% всех сборов). И, наоборот, на голливудское и другое зарубежное кино в Китае существует квота 34 фильма в год (и Голливуд пытается ориентироваться на нее, создавая свое кино — см. с треском провалившийся в прокате «Мулан» 2020 года). Но еще и граждане Китая с удовольствием ходят на китайское кино и чуть менее охотно — на голливудское.

В Китае выпускают сотни фильмов в год; пиковый показатель — в 2018-м, когда было произведено более 900 (!) картин. Производство упало из-за пандемии коронавируса, сократившись «всего-то» до 500–600 с лишним картин в год. При этом многие самые кассовые фильмы тоже стали производиться именно после снятия карантинных ограничений, в том числе «Нэчжа 2» и «Битва при Чосинском водохранилище».

Для сравнения: в 2024 году было снято 612 китайских фильмов, заработавших $5,56 млрд, в то время как все фильмы за 2024 год заработали около $30 млрд. Из них российские фильмы (298 штук) заработали, согласно данным «Бюллетеня кинопрокатчика», 27,2 млрд рублей и около $287 млн соответственно. Это менее 1% общих сборов, в то время как китайские фильмы составляют аж 18,5%.

{{slider-gallery}}

Проще говоря, китайских фильмов действительно много. А что это за кино? Жанровая палитра фильмов невероятно разнообразна — можно буквально сказать, что под каждый жанр найдется своя аудитория. Если мы просто окинем взглядом десять самых кассовых картин в истории Китая, то обнаружим там семейную анимацию (две части «Нэчжи»), военное кино (две части «Битвы при Чосинском водохранилище»), экшен-боевики («Война волков 2»), комедии («Привет, мам», «Детектив из Чайнатауна 3»), фантастику (две части «Блуждающей земли») и костюмное кино («Полноводная красная река»). А если заглянем еще дальше, то найдем и драмы («Я и моя родина»), триллеры («Исчезнувшая в звездах») и фэнтези («Творение богов»). Иногда бывают даже хорроры — один из самых узконишевых жанров, которые пусть и не входят в условный топ-100 самых прибыльных фильмов, но собирают достойную кассу, как, например, «Дом, который не умрет никогда» ($65 млн).

{{slider-gallery}}

Таким образом, каждый найдет себе жанр по вкусу — в этом плане китайское массовое кино следует за голливудскими стандартами, во всем им довольно бессовестно подражая. Если вы хотите увидеть какую-то национальную идентичность в жанровых картинах местного производства, то едва ли у вас это получится: это будут усредненные копии американских картин, зачастую сделанные с куда меньшей фантазией. Взять, например, один из главных китайских хитов — «Живешь только раз» китайской комикессы Цзя Лин, которая и сняла фильм, и снялась в нем в главной роли, и написала сценарий. Это такая классическая история про преодоление собственного несовершенства: девушка-скуф Ду Лэин записывается в спортзал, чтобы закадрить симпатичного тренера, скидывает вес (Лин, кстати, специально набрала его, чтобы скинуть в процессе съемок) и так далее, и так далее. У нас, например, за эту тему отвечал фильм «Я худею» с Сашей Бортич. 

«Традиционный национальный» колорит можно найти в «традиционных» же жанрах, например в фэнтезийных сказках на основе китайского фольклора («Русалка») и исторических картинах (вроде упомянутой «Полноводной красной реки»), ну и в авторском кино — о нем позже. Это очень хорошо для бизнеса: китайским продюсерам удается закрыть все потребности своей публики и обеспечить ее контентом на любой вкус. Но недостаточно просто снять много фильмов — их необходимо еще и грамотно продвигать в массы (привет создателям почти 300 российских фильмов, из которых широкий зритель видел дай бог сотню). И с этим у местных киношников тоже все хорошо.

Китайские кинематографисты активно используют соцсети для продвижения фильмов: WeChat, Weibo, Douyin, TikTok и другие — более 1 млрд человек в Китае пользуются различными сервисами для общения, и промоутеры активно вкладываются в рекламу на этих площадках (в частности, у популярных блогеров). Плюс не стоит забывать и про видеосервисы — речь не про ютьюб (который в 2008 году был заблокирован из-за видео о протестах в Тибете), а про китайские аналоги: Youku, Bilibili и Xigua. В силу того что китайские пользователи лишены легального доступа к зарубежным сервисам, реклама на национальных сервисах становится крайне выгодной из-за монополизации контента. Наконец, все это в сумме, помноженное на силу eWOM (проще говоря, электронного народного сарафана, когда о чем-то много говорят в интернете), дает огромную аудиторию для продукта.

Но и это еще не все: дело в том, что производителями фильмов могут быть компании, которые имеют дело с ними в дальнейшем. Например, крупнейшая китайская компания Enlight Media, которая занимается производством фильмов (в числе их проектов — кассовые хиты «Восемь сотен», «Полноводная красная река» и «Нэчжа 2»), не только инвестирует в съемки, но и продает билеты в кино через сайт Maoyan.com, на который приходится до 30% продаж в Китае. Другой пример — международный гигант Tencent, создатель популярнейших соцсетей и мессенджеров WeChat и Tencent QQ, а также игрового сервиса WeGame. Он имеет собственную кинокомпанию Tencent Pictures, которая не только создает фильмы в копродукции с Голливудом (от «Венома» до «Прекрасного дня по соседству» с Томом Хэнксом), но и свои фильмы (см. «Творение богов» 2023 года). Наконец, компания China Film Group Corporation, которая не только инвестирует в фильмы (самого разного толка — от ура-патриотичной «Битвы при Чосинском водохранилище» до серии «Форсаж»), но и владеет собственной сетью кинотеатров формата DMAX. Да, это китайский IMAX, если вы вдруг об этом подумали.

{{slider-gallery}}

Несмотря на относительную свободу по части производства, китайское кино подвержено довольно жесткой цензуре. Например, уже упомянутая China Film Group — это не частная, а государственная кинокомпания: она подчиняется отделу пропаганды Коммунистической партии Китая, и через нее, между прочим, прокатываются все зарубежные фильмы, поэтому никакой крамолы через великий китайский файрвол не пройдет. Но и частникам приходится держаться определенных правил, ведь все фильмы проходят через тот самый зловещий отдел пропаганды. Конечно, можно произвести кино, которое будет нарушать установки, но, скорее всего, его просто не допустят до проката.

Что это за установки? Де-юре в 2016 году году был принят закон «О содействии развитию кинематографа», где были прописаны некие принципы, которым кино не может противоречить. Согласно им, фильмы должны «служить народу и социализму», «не порочить китайскую историю и традиции», «не распространять суеверия» и так далее. Де-факто существует ряд негласных запретов на показ определенных вещей. Среди них ожидаемо есть эротика и сцены секса, персонажи нетрадиционной ориентации, наркотики и критика государства (в том числе в прошлом — например, очень не любят упоминание культурной революции в негативном свете). Но есть и более экстравагантные вещи.

Например, после 2016 года вы не найдете в прокате фильмов ужасов и мистических сюжетов, не завязанных на фольклоре и национальной мифологии, — все потому, что запрет на «распространение суеверий» касается всего, что связано со сверхъестественным. Это же правило касается и зарубежных картин: например, в 2016 году «Охотникам за привидениями» Пола Фига показали фигу… простите, не пустили фильм в прокат из-за тематики. Sony, прокатчик фильма, надеялась все-таки попасть в китайские кинотеатры, поменяв название на, внимание, Super Power Dare-to-Die Team (по-нашему что-то вроде «Сверхсильная команда “Сражайся или умри”»). Также в Китае очень не любят все, что связано с далай-ламой, — были даже случаи, когда граждан страны арестовывали за фотографии с ним в соцсетях (поэтому Брэду Питту какое-то время был запрещен въезд в страну из-за фильма «Семь лет в Тибете»). Еще один запрещенный троп — уход преступника от наказания: злодей всегда должен получить заслуженную кару, иначе такой фильм на экраны не пустят.

Тем удивительнее что иногда из Китая прорывается кино, которое содержит что-то противоречащее всем этим установкам, хотя и случается это всегда в сфере авторского. Взять, например, два фильма одного из лучших китайских режиссеров, Дяо Инаня. Первый — неонуар «Черный уголь, тонкий лед», в котором рассказывается о многолетнем поиске преступника, расчленявшего тела работников угольного завода. Не будем сильно спойлерить, но отметим: в финале трудно сказать наверняка, восторжествовала ли справедливость. Второй — снятый в том же жанре «Озеро диких гусей» о криминальных разборках, в котором есть не только экспрессивная (и очень эстетская) жестокость и уход некоторых персонажей от ответственности, но и даже эротическая сцена! И если по поводу первого можно сказать, что там можно размышлять, кто получил свое, а кто нет, то вот как второе прошло цензуру — решительно непонятно. Отчасти появление этих фильмов можно объяснить тем, что они представляли Китай на крупных кинофестивалях в основном конкурсе (Берлинском и Каннском): о своем международном облике и эффективности «мягкой силы» в стране не забывают.

{{slider-gallery}}

Китайские кинематографисты в большинстве своем вынуждены балансировать между авторским и коммерческим кино, но некоторые умудряются оставаться по обе стороны. Например, в 2019 году фильм «Одна секунда» Чжан Имоу, одного из самых титулованных китайских режиссеров, был отозван из программы Берлинского кинофестиваля — судя по всему, как раз потому, что он показывал события времен культурной революции в негативном свете. Тем не менее перед этим, в 2016 году, вышла его же картина «Великая стена», в которой Мэтт Дэймон и Педро Паскаль играли иноземцев, помогавших китайской армии оборонять Великую Китайскую стену времен империи Сун от чудовищ. Она была создана в копродукции американской компании Legendary Pictures и уже упоминавшейся China Film Group. Проще говоря, и нашим (китайским) и вашим (западным), а если что — никому (если фильм окажется крамолой).

{{slider-gallery}}

Экосистема китайского кинематографа — это многогранное явление, в котором сплелись подчас плохо сочетаемые между собой вещи: коммунистическая идеология и капиталистическая экономика, внутренняя изоляция и ориентация на западные стандарты, жесткая цензура и точечное ослабление хватки, регресс и инновации. Кажется, что это такой Голливуд шиворот-навыворот, которому при этом, в отличие от настоящего Голливуда, никто не нужен: из-за политики Дональда Трампа в отношении Китая, в частности введения пошлин, китайские прокатчики уже готовятся полностью отказаться от американского кинематографа. И правда, зачем им? Китайцы очень любят свое кино, смотрят его с удовольствием, а весь мир в этом плане буквально им завидует. В третьей части «Миссия: невыполнима» в свое время пришлось убрать из сцен в Шанхае с помощью компьютерной графики… бельевые веревки, чтобы фильм вышел в Китае. Да, Голливуд цензурирует свои фильмы для показа в Поднебесной, а обратных случаев пока что не было. Вот такая «узкая ниша».