В издательстве НЛО («Новое Литературное Обозрение») совсем скоро выходит новая книга поэта и «главного посла автофикшн» в стране, участницы A-list SETTERS Media Оксаны Васякиной «Такого света в мире не было до появления N.» — одиннадцать рассказов о женщинах на рубеже нулевых и десятых годов. SETTERS Media c разрешения издательства публикует отрывок из книги.

ОНА

Она давила мне прыщи. Могла часами сидеть и с наслаждением выискивать черные точки на носу. После на моем лице оставались отпечатки ее ногтей. Красные полумесяцы.

Она была одержима красотой и худобой своей старшей сестры. У той была смуглая кожа, тонкие черты и большие миндалевидные глаза. Она стирала простыни своей старшей сестры и с упреком говорила ей о жирных пятнах от вагинальных свечей. Она ревновала старшую сестру ко всем — к подругам, друзьям, продавцам супермаркета. Когда Она нашла в комоде старшей сестры презервативы, устроила истерику: та не посвятила ее в тайну своих романтических связей.

Она первой прочитала мои стихи. Я переписала их в тонкую тетрадь и подарила ей. Однажды Она написала мне, что все еще хранит эту тетрадь. Мне стало неловко от мысли, что существует тетрадь со стихами, которые я писала двадцать лет назад. Я не помню ни одного стихотворения из той тетради.

Она курила яблочный Kiss. Дома Она ходила в длинном махровом халате, я часто видела, как ее грудь с большим розовым соском выглядывает между лацканами халата.

В маленькой съемной квартире Она готовила луковый суп, когда я пришла к ней попрощаться. Проверила на вкус, потом поставила сотейник в духовку и прикрыла содержимое гренками с натертым сыром. Пока суп готовился, Она курила яблочный Kiss. Нам не о чем было говорить.

Она вела себя как матрона, одной рукой держала ворот халата, другой — тонкую сигарету с салатовым фильтром. Мне казалось, Она важничает и гордится, потому что живет отдельно от старшей сестры и сама зарабатывает на жизнь. Она гордилась, ведь теперь ее положение самостоятельной молодой женщины намного важнее моих скитаний. Больше мы не виделись.

Теперь Она мне снится. Иногда я вижу ее обесцвеченные пряди. Проснувшись, я слышу ее смех и вспоминаю, какая у нее была кожа — белая, бархатная. От нее пахло пудрой и лаком для ногтей. Она всегда смотрела на меня так, словно я мальчишка-подросток. Подбадривала меня, танцевала со мной.

На днях я видела сон, в котором Она работает в продуктовом. Я подглядываю за ней из-за стойки с чипсами и не хочу, чтобы Она видела меня. Она взвешивает лук и успокаивает своего ребенка, сидящего под прилавком. Ребенок вопит, я вижу, как из носа мальчика-пятилетки две блестящие дорожки соплей тянутся вниз, ко рту. Взвешивая лук, Она устало поднимает сына и держит его одной рукой, тот обхватывает ее талию ногами в лиловых колготках. Очередь в магазине растет, волнуется. А Она все взвешивает и взвешивает лук. Растерянно смотрит на калькулятор, в заляпанную тетрадь. Луковицы скатываются с платформы весов и бегут по прилавку, падают на пол. Ребенок плачет, в истерике хватает одну из луковиц, слепо бросает. Я стою и наблюдаю.

Недовольные покупатели бродят по торговому залу. Кто-то заходит за стойку с сигаретами и, не заплатив, выпивает пакет ряженки. Кто-то запихивает жвачку в карман. Женщины с цветными принтами на синтетических футболках фыркают и выходят из магазина. Покупательница, что пришла за луком, визжит.

Я не выдерживаю суматохи и направляюсь к выходу. Она меня не замечает, в панике ее глаза мечутся, Она разрывается между ребенком и луковицами. С порога я смотрю на ее лицо, Она вымоталась, ее щеки серые.

Мне стыдно, что я ее вижу.