На прошлой неделе стало известно, что HBO после трех сезонов закрывает And Just Like That — максимально нелепое продолжение культового «Секса в большом городе». Фанатка оригинального сериала Дарья Коноваленко специально для SETTERS Media пытается понять, что пошло не так и как можно было хотя бы чуть-чуть улучшить сериал. 

Для начала повторим очевидное: когда-то «Секс в большом городе» формировал язык женской дружбы и сексуальности и был эмоциональной терапией — мы включали его с подругами под вино, при расставаниях, во время месячных, в иных случаях он работал не хуже антидепрессанта. Два последовавших после завершения сериала полнометражных фильма при всей их глянцевой нелепости тоже справлялись с задачей утешения: дарили слезы, смех и ощущение, что мы не одни в своих девичьих катастрофах. И когда в 2021 году было объявлено, что нас ждет продолжение сериала, мы все понеслись его смотреть. Но, положа руку на сердце, можно констатировать: And Just Like That превратился в учебник по тому, как убить веру в поп-культуру. 

Если первый сезон сериала еще можно было смотреть из чистого любопытства, как на знакомую после пластики — вроде все то же лицо, но глаза уже не те, — то вторая волна пришла вместе с осознанием, что это не куриный суп во время простуды, а диетический бульон из кубика. А вместо эмоциональной поддержки испанский стыд. Проблески старого очарования мелькают в эпизодах с ужинами и вечеринками, но вместо остроумия мы получаем неловкие паузы, стерильные шутки и ощущение, что каждое слово сценаристы перепроверяют с юристом по правам человека. Лучше бы уже обидели всех подряд, зато мы бы хоть улыбнулись, как бывало в по-настоящему неполиткорректном оригинале. 

В чем же проблема? Основных — три. О тех, что помельче, поговорим позже.

Форсированная инклюзия

Создатели как будто заполнили Excel-таблицу: пол, цвет кожи, религия. Все галочки есть, кроме инвалидности (минус глухота Стива, которая дана в качестве нелепого гэга и коллеге Кэрри по первому сезону, которая проходила по этой же части) и разных политических взглядов. Вместо новых ярких героев мы видим набор второстепенных карикатур. Моя любимая «инклюзия» — это беременная подружка сына Миранды, которую ввели, кажется, только ради издевательства над менее гламурными жителями вне элитного Манхэттена. 

{{slider-gallery}}

Пропажа секса

Того самого секса, благодаря максимально откровенному разговору о котором оригинальный сериал и стал культовым, здесь просто нет. And Just Like That так и не показал миру, как занимаются сексом женщины за 50. Все прилизано, скучно и максимально безопасно. Где подробности? Где тело? Где хаос, неловкость, абсурд? Почему нам ничего не известно про вагинальную атрофию и менопаузу. Где нелепые позы и идиотские разговоры в постели? Вместо этого чистые простыни, аккуратные поцелуи и Шарлотта, словно оказавшаяся на родительском собрании вместо супружеского ложа. Сериал, который когда-то сделал секс предметом разговора, в итоге убил его молчанием.

Отсутствие развития персонажей 

Несмотря на то что сценаристы постарались напихать в сериал как можно больше woke-повестки, к третьему сезону стало очевидно: персонажи ни на йоту не изменились. Их просто очень неудачно попытались «переодеть». Кэрри осталась тем же токсичным другом, только теперь вместо сигарет в ее холодильнике появился банан. Миранда, раньше олицетворявшая циничную и жесткую женственность, просто превратилась в Синтию Никсон, вечно ищущую «новую сексуальность». У Шарлотты стабильно «все хорошо», а значит, скука смертная, и даже от рака простаты Гарри мы не всплакнули.

{{slider-gallery}}

Сима, заменяющая в And Just Like That Саманту (вот уж кто выиграл от продолжения — Ким Кэтролл сенсационно отказалась возвращаться к роли), в 50 лет рассуждает о первом свадебном платье, как будто только что выбежала с ретроспективы мультфильмов производства Disney. 

Про стиль писать не хочется, но придется. Сколько можно мучить эту тюлевую юбку? Она уже давно не символ свободы и игривости, а музейный экспонат, который сценаристы зачем-то таскают из серии в серию. Кэрри могла бы похоронить ее вместе с Бигом, и Нью-Йорк вздохнул бы с облегчением. Но нет: юбка возвращается как привидение, напоминая, что в этой истории не развивается никто, даже гардероб. И самое обидное: Кэрри Брэдшоу никогда бы не стала разговаривать во время модного показа. Для нее подиум был церковью, туфли — религией. В And Just Like That она вдруг начинает болтать в первых рядах, будто пришла не на шоу, а на деловой обед.

Что можно было сделать вместо? 

Ну хотя бы честно добить сериал. Например, спустить Кэрри с лестницы в любимых туфлях Manolo Blahnik, сломать ей шейку бедра и устроить поминки в кругу подруг (мужчины, понятно, не пришли бы). Через неделю Sotheby’s объявил бы аукцион ее аутфитов — и весь Нью-Йорк собрался бы за остатками мифа. Это был бы финал с самоиронией, которой шоу так отчаянно не хватало.

Другой вариант — дать слово Бигу. Вернуть его не как призрак в белой рубашке, а как мошенника, который инсценировал смерть и живет на Кайманах, скрываясь от ареста за инсайдерскую торговлю. Пусть бы это был спин-офф, например Big in Paradise. В конце концов, если отца Лисы сценаристы по ошибке убивали дважды, почему бы не воскресить героя, который стал архетипом эмоционально недоступного богатого белого мужчины? Верните нам хоть красивую ложь, ведь правда оказалась невыносимо скучной.

Fin

В последней серии Кэрри наконец понимает: жить ей придется одной. Но если раньше это выглядело как манифест свободы: женщина с бокалом шампанского и видом на Манхэттен гордо идет в собственную жизнь, то теперь главная героиня похожа на старушку, сидящую у подъезда, — ее бесконечные монологи устали слушать все соседи и просто обходят ее за версту. «I need to stop thinking maybe a man and start accepting maybe just me» — красиво сказано. Только проблема в том, что Кэрри без мужчины — это не освобождение, а сюжетный тупик. Осталась просто женщина на нарциссическом спектре, которая, переживая насчет мужиков, ни разу не спросила, как дела у подруг.

{{slider-gallery}}

В финале мы хороним не Бига, не сериал, а саму идею, что эти героини еще способны быть хоть кем-то, кроме культурных мумий. Приходится признать, что это был сеанс не guilty pleasure — это был guilty hate-watching. Мы смотрели не потому, что хотелось, а потому, что не могли поверить, что все действительно настолько плохо. Каждый эпизод был как медосмотр: неприятно, стыдно, но вдруг найдут что-то важное. Не нашли.

‍