‍Редакция SM продолжает узнавать у профессионалов из разных индустрий, что они заберут с собой в будущее. В этот раз о своем выборе и истории, определяющей его, рассказывает экс-замглавреда Forbes и главный редактор «Больших идей» Анастасия Карпова.

Когда редакция SETTERS Media попросила меня написать эссе о том, что бы мне хотелось взять с собой в будущее, я впала в ступор на несколько дней. Нет, не от того, что мне нечего выбрать. Взять, наоборот, сразу захотелось многое: и книги, которые я очень люблю, и картины, и кино. Но потом я села и сформулировала вопрос так: что мне захватить с собой в будущее, чтобы этим его и определит? И тогда сомнений не осталось. 

Я беру с собой в будущее печатный журнал с шелестом новых, где-то не разрезанных страниц, с узнаваемым запахом типографской краски. Так пахнет только свежий, час назад привезенный из печати в редакцию номер.

Почему именно журнал? 

Быть журналистом я придумала, еще когда мне было десять лет. В старших классах каждый вторник после школы я забегала в Роспечать через дорогу от дома и покупала «Русский Newsweek» и «Коммерсант Власть», а раз в месяц — Forbes. Почему не в понедельник, когда выходили журналы? А потому что до Саратова их довозили только ко вторнику, а Forbes доезжал вообще через раз. 

Для меня это был совершенно сакральный еженедельный ритуал — купить журналы и по дороге обязательно прочитать письма главных редакторов. Я тогда представляла их своими собеседниками: в реальной жизни до них не дотянуться, а вот так — через журнал — запросто. Спустя 17 лет жизнь и профессия подарили мне дружбу с некоторыми из них, но до сих пор, покупая журнал, я продолжаю делать ровно то же самое. Письмо редактора остается моим любимым жанром.

Мои студенческие и аспирантские годы на факультете журналистики МГУ пришлись на поздние нулевые и ранние 2010-е. По сравнению с Саратовом, где я провела детство и училась в школе, в Москве уже вовсю работал широкополосный интернет. Все ночи первого курса мы с соседкой по съемной квартире проводили онлайн, в основном в только что появившейся социальной сети «ВКонтакте». А вот читать медиа в принте (тогда новых медиа в нынешнем виде почти не было) даже в модной Москве считалось особым шиком.

Уже в те годы в прогрессивных кругах преподавателей, приглашенных практиков и особенно крутых, то есть работающих, студентов было принято обсуждать смерть прессы, стратегии digital first и появившиеся социальные сети, которые должны были вот-вот убить печатные журналы. При этом все самые модные обитатели здания на Моховой носили под мышкой «Афишу» Ильи Красильщика, Esquire Филиппа Бахтина, «Большой город» Филиппа Дзядко, Forbes Максима Кашулинского. Студенты журфака мечтали работать в этих редакциях, но попасть в них было практически невозможно. Поэтому соглашались на любую, даже бесплатную работу — только бы прикоснуться к легенде. 

Весной 2010-го каким-то чудом нас — нескольких студентов журфака — позвали поучаствовать в стрит-проекте Esquire. Под омерзительным мартовским ветром у «Елисеевского» на Тверской мы о чем-то спрашивали случайных прохожих, а фотограф делал снимки. Мы мерзли часов пять, но были очень счастливы, потому что мечтали увидеть свои имена мелкими буквами в великом Esquire Филиппа Бахтина. К слову, никто нас так и не подписал. Но мы прикоснулись к великому, и этого было достаточно. 

Спустя четыре года я пришла в Forbes и затем восемь с половиной лет делала принт — из месяца в месяц от чистого [[флэт-плана|Графический план нового номера издания, раскладка его страниц на одном листе.]] к собранному по полосам журналу на пробковой доске, от набросков текста в заметках до запечатанного в пленку аромата типографской краски. 

В какой-то момент я подумала, что у людей, которые работают в медиа и занимаются принтом, искаженная оптика, поэтому все они жить не могут без печатного журнала. И это оказалось заразно.

Когда в 2019 году главным редактором Forbes Woman и Forbes Life стала Юлия Варшавская, она спрашивала нас: какие адекватные люди делают принт в 2019-м? А пару лет спустя мы не пропускали совместных фото с обложками своего авторства, которые выходили параллельно. 

Когда герои моих форбсовских обложек один за другим просили «отложить журнальчик, а лучше три», я думала, что ими движет тщеславие. И пусть: чем не причина издавать принт? Иметь на столе в приемной или на прикроватной тумбочке свое лицо под великими буквами Forbes — чем это хуже мотивации влюбленных в бумагу сотрудников медиаиндустрии?

Для нас, современных цифровых людей, печатный журнал, возможно, и перестал быть СМИ в первоначальном смысле, но он точно остается инструментом для рефлексии, ярмаркой тщеславия, если угодно, и средством познания мира — медиумом в философском смысле этого слова.

Печатный журнал претерпевает эволюцию, которая ему точно к лицу. Теперь в руки его берут, когда есть время, а не на бегу. Когда есть ресурс и пространство для вдумчивого чтения, когда хочется подумать, сжимая в руках глянцевую или шероховатую бумагу, а не холодный корпус смартфона.

В будущее возьмут не всё, но печатный журнал захватят, как когда-то книгу. По крайней мере я точно возьму!