В издательстве Ad Marginem выходит книга почетного профессора Нью-Йоркского университета и автора программного феминистского текста «Почему не было великих художниц?» Линды Нохлин «Изобрести современность», посвященной художникам, благодаря которым сформировалось понимание современного искусства. В сборнике статей Нохлин исследует, как художники «классического канона» — от Огюста Ренуара до Энди Уорхола воплощали в себе вызовы времени и иногда заглядывали в будущее. С разрешения издательства SETTERS Media публикует отрывок из главы книги, посвященной Энди Уорхолу и его работе с обнаженным мужским телом, которое даже для современного искусства до сих пор остается сложной территорией.  

«Ты можешь приближаться к своему объекту, фрагмент за фрагментом», — сказал Энди Уорхол по поводу нескольких поразительных фотоколлажей с обнаженными мужчинами и женщинами, которые он создал для журнала Playboy в 1970-х годах. Такой фрагментарный подход, интенсификация частичного образа за счет крупного плана, характерны почти для всех малоизвестных уорхоловских изображений обнаженного человеческого тела, будь то живопись, шелкография или рисунок. Значительная часть работ Уорхола в этой области — а среди них можно выделить ряд линейных рисунков 1950-х годов, несколько крупноформатных рисунков 1970–1980-х годов, разнообразную группу картин примерно 1977–1978 годов, а также серию шелкографий «Детали секса» («Sex Parts») 1978 года — отмечена любопытной незавершенностью: так, например, головы, как правило, не включены в изображение; тело с его нарративными импликациями никогда не показано целиком.

В ранних линейных рисунках, сделанных, по-видимому, непосредственно с позирующей модели, пожалуй, сильнее всего ощущается неповторимость изображенного человека. В некоторых из этих работ, где манерный контурный рисунок в духе Жана Кокто включает в себя намек на текучую линеарную компрессию Анри Матисса, индивидуальность модели раскрывается, несмотря на эстетизированный рисунок; в других рисунках этого периода Уорхол фокусируется на той или иной эротической детали: хорошеньком пенисе, обрамленном декоративным завитком лобковых волос, к примеру; или соблазнительных ягодицах, в одном случае выделенных виртуозно заштрихованным носком на переднем плане; или мускулистой груди, подчеркнутой застегнутым поясом шорт модели. Можно сказать, что в этих рисунках 1950-х годов Уорхол в некотором смысле остается в первую очередь коммерческим художником, занимающимся продажей особенно желанного эротического товара. Но, учитывая, что аудитория этих изображений была, скорее всего, довольно ограниченной, Уорхол, по-видимому, делал их для собственного удовольствия и для нескольких друзей. В них нет ничего от публичных амбиций его более поздних работ в этом жанре.

Линейные рисунки, созданные художником в 1970–1980-х годах, совершенно другие: холодные, отстраненные, иногда нарочито безыскусные; чаще очень изощренные в своем возбуждающем представлении самых интимных фрагментов сексуально заряженной анатомии. Они создают своего рода топографию обнаженного мужского тела, картографируя впадины и выпуклости соблазнительного телесного рельефа, противопоставляя волосистые ложбины и гладкие, мясистые равнины. Крупные планы, в которых нет ничего интимного; их формальный язык, используется ли он для изображения вялого пениса, увенчанного пушистым кустом, или обозначенной деликатным пунктиром прямой кишки, пары испещренных бороздками ступней, подошвы которых изогнуты, как будто в мольбе, или эрегированного члена, нащупывающего дорогу домой, к фрагментированной ягодице, ближе к пейзажной зарисовке, чем к натурному этюду. Основанные на полароидных снимках, которые также служили «предварительными набросками» для живописных изображений обнаженных моделей того периода, они более откровенно раскрывают свой двумерный источник, чем картины, основанные на тех же самых полароидах.

Обнаженные Уорхола 1970-х годов, как в рисунках, так и в живописи, лежат на проблематичном пересечении двух (по-видимому) взаимоисключающих категорий. С одной стороны, есть героическая мужская обнаженная натура, традиционно высшая из всех живописных категорий, основа всего классического обучения и практики, излюбленный сюжет величайших мастеров искусства — вспомним «Давида» Микеланджело или «Нарцисса» Пуссена — жанр, который достиг своего апогея в конце XVIII и в начале XIX столетий в творчестве Жака-Луи Давида и его учеников, хотя имел долгую историю, восходящую к классической античности, красноречиво концептуализированной немецким историком искусства Иоганном Винкельманом, знатоком красивых мужских тел, высеченных ли из мрамора или явленных во плоти. Действительно, можно утверждать, что до середины XIX века женская обнаженная натура играла незначительную роль в высоком искусстве: доминирующей фигурой была мужская обнаженная натура. С другой стороны, мужские обнаженные Уорхола 1970-х годов имеют под собой более непосредственные образцы, созданные порнографией, — порнографические изображения вообще и гей-порнографию в частности, особенно этого столетия. Хотя порнографическая традиция в изобразительном искусстве имеет давнюю историю, мужская порнография XX века остается относительно малоизвестной областью, которая лишь недавно начала привлекать к себе внимание. Конечно, есть пример американского акварелиста Чарльза Демута, но не многие из работ этого художника были столь же откровенны в изображении гомосексуального желания, как его «Три моряка на пляже» (1930), где в центре сцены показана мужская эрекция, слева — подготовка к фелляции, а справа — гомоэротический стриптиз. Существует яркий прецедент — моряки Пола Кадмуса, выставляющие напоказ свои ягодицы, соблазнительно обтянутые теснейшими брюками клеш. И, разумеется, обнаженная мужская натура, изображенная фрагментарно или целиком, играла важную роль в творчестве современников и почти современников Уорхола: порой откровенно выступая как объект вожделения в обстановке обычного домашнего интерьера у Дэвида Хокни, а порой скрываясь в сложной игре противоречивых символов, как в картинах Джаспера Джонса «Мишень с гипсовыми слепками» (1955) и «Картина с двумя шарами» (1960). Однако ближайшую аналогию тому, что делает Уорхол в своих изображениях обнаженной натуры середины 1970-х годов, мы находим в богатой фотографической традиции мужской эротики. Эта традиция, которая тянется от кэмповых постановочных фотографий Джорджа Платта Лайнса 1920–1930-х годов до зрелищных, блестящих, откровенно эпатажных работ Роберта Мэпплторпа 1970–1980-х годов, фокусируется на мужском теле во всем его разнообразии с беспрецедентной графической интенсивностью, которая в то же время тщательно, почти тенденциозно эстетизируется. Все картины и рисунки этого периода с изображением торса (почти исключительно мужского), собственно, основаны на полароидных снимках, сделанных самим Энди и затем использованных в качестве основы для итоговой работы. Очевидно, беспрецедентным количеством полароидных снимков, которые он сделал в период с 1976 по 1977 год, Уорхол удовлетворял как свои скопические, так и эстетические потребности. Безусловно, эти работы имеют некоторое отношение к откровенной демонстрации гомосексуальности, к простым удовольствиям от созерцания красивых мужских тел и чисто мужских сексуальных забав и игр. Сам Энди открыто одобрял порнографию как почти терапевтический потребительский товар. «Я лично любил порно и постоянно его покупал — по-настоящему грязные, возбуждающие фильмы. Ведь только и нужно: понять, что тебя заводит, а потом скупать подходящую именно тебе похабщину — это всё равно что покупать необходимые таблетки или определенную еду».