Что это? Еще одна статья про нейронки? Да, но она наконец объяснит, почему ИИ вызывает столько паники, действительно ли технологии угрожают креаторам и как нам всем дальше сосуществовать. И да, этот текст полностью написан человеком.

Последний важный скандал вокруг нейронок — это победа на конкурсе фотографии Sony World Photography Awards. Фотограф Борис Элдагсен взял номинацию в категории «Креатив» с фотографией, созданной DALL-E. На самом вручении он публично отказался от награды в $5 тыс., чтобы «запустить дискуссию», а затем в своем манифесте выставил ситуацию так, что жюри якобы не поняло, что фотография сделана с помощью нейросети.

За скандалом затерялся комментарий жюри и сама суть категории «Креатив». В ней оценивают не изображения, а экспериментальный подход к их созданию — например, одну из наград присудили за рентгеновские снимки.

За день до объявления результатов жюри поговорило с Элдагсеном, согласовало подпись «Сделано вместе с AI» и запланировало дискуссию об использовании ИИ в фотографии. Но герой променял дискуссию на манифест. В день объявления итогов он, несмотря на договоренности с жюри, публично отказался от приза и написал огромное письмо, которое мгновенно стало виральным.

Этот конфликт подсвечивает две важные вещи:

1. Креаторы сами готовы заменить себя нейросетью, если это принесет им популярность. Так, забастовка гильдии сценаристов WGA, за которой сейчас наблюдает весь мир (в отличие от их попыток в 2017 и 2020 годах), смогла приковать к себе внимание именно благодаря ChatGPT. Вопрос об использовании ИИ в работе с точки зрения права, разумеется, важен — как и то, чтобы забастовка находилась в гугле. На данный момент нет подтвержденных прецедентов работы с ИИ, как и официальных комментариев.
2. Профсообщество готово рассматривать нейросеть как отдельный инструмент для создания произведений искусства, но это не замена традиционных инструментов или самих художников.

Недавно по соцсетям прошелся еще один громкий заголовок: Илон Маск и Стив Возняк написали открытое письмо для приостановки разработки AI. Люди, которые в первую очередь ассоциируются у нас с будущим, просят это будущее остановить. Так что же нейросети пытаются заменить? И можно ли обернуть прогресс человечества в свою пользу? Давайте разбираться.

1. Какую роль мы готовы отдать нейросети?

Знает ли Уэс Андерсон, кто именно сделал «Гарри Поттера» и тысячу других фильмов в его стилистике? Ради емкого заголовка мы быстро исключили вклад человека в нейроарт. Концепты типа «Человек-паук в стиле Тарковского» стали виральными, но едва ли кто-то знает автора этого промпта. Так и обычный пользователь, выгружая свою аватарку в стиле киберпанк, умилительно пишет «Я глазами нейросети» вместо «Я загрузил свою фотографию и выбрал из 150 вариантов один, который лично мне понравился так сильно, что я решил поделиться им с вами».

Очеловечивание, или антропоморфизм, — это явление, которое лежит в основе ранних форм религий, мифологии и воображения в целом. Наши предки наделяли молнии характером, мотивацией и желаниями, а теперь мы так же иррационально относимся к алгоритмам и занимаемся цифровым антропоморфизмом. Люди назначают нейросети своими начальниками, консультантами, психотерапевтами. А визуальные нейронки типа Midjourney формируют общее представление о нациях, городах или идеалах красоты.

{{slider-gallery}}

Нейросеть, которой мы боимся, будет называться AGI — Artificial General Intelligence. Ее принципиальное отличие — это возможность самообучаться и решать задачи, которые не способен решить человек. В этой статье можно подробнее почитать про разницу и то, как мы воспринимаем технологический прогресс в принципе.

Платформа Metaculus предсказывает, что AGI появится уже в ближайшем десятилетии. Сможет ли она заменить творца? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно знать, как мы сами поменяемся после плотной работы с ИИ и какие социальные изменения последуют за этим. Может быть, в психологии и этике займутся вопросом построения отношений с машиной и мы увидим посты с заголовками «Восемь признаков, что ваш ИИ-помощник — нарцисс» или «Что делать, если ИИ вызывает синдром самозванца?».

Так что, возможно, AGI и сможет заменить бога, но в машине мы его не увидим.

2. Может ли нейросеть заменить воображение?

Раньше в галерее современного искусства всегда находился человек, который говорил: «Мой пятилетний сын нарисует лучше». Теперь мы будем слышать: «Даже нейросеть сможет нарисовать так же».

Нейроарт не станет полноценным искусством хотя бы по одной причине — это работа с текстом. Тот же фотограф Элдагсен требует использовать термин #promptography, подчеркивая, что креативный процесс заключается именно в формировании запроса. Искусство же работает наоборот: критики, зрители, а иногда сами художники ищут текстовую форму, чтобы описать картину, уже после ее создания. Вот, к примеру, «Ангел домашнего очага» Макса Эрнста — картина вошла в учебники по живописи как «триумф сюрреализма». И изображение, которое я сгенерировала по тем же самым словам, кроме имени и фамилии художника.

Midjourney и прочие нейросети не заменяют воображение, а, напротив, развивают его — и заставляют нас буквально проходиться по теории концептуального смешения. «Дела идут хорошо», «она в ресурсе», «я запарилась вспоминать метафоры» — все это фразы, которые мы ежедневно используем в переносном значении и даже не замечаем.

А работа с промптами учит деконструировать их, обыгрывать буквальный смысл и смотреть под новым углом.

При этом сервисы типа DALL-E или Midjourney несут большую угрозу для авторского права. Легче сказать, что изображение создала машина, чем запрашивать разрешение, разбираться с лицензией или выкупать иллюстрацию у автора. Поэтому крупные компании вроде Adobe Photoshop с их нейросетью Firefly концентрируются на этичности и правовом аспекте работы с инструментом.

Еще один важный поинт — это сокращение затрат на производство. Так, студия Corridor смогла сделать то, что не удалось ни одному контракту «Диснея», — перенести Тома Холланда в анимационный шедевр «Человек-паук: Через вселенные». Это стимулирует креативный рынок на реализацию концептов, которые раньше были возможны только при работе с профессиональными студиями и больших бюджетах.

3. Может ли нейросеть создавать реальность?

То, какой нейроконтент пользуется популярностью, отлично раскрывает нас как потребителей. На первом этапе нас интересовали простые конструкции «что-то в стиле чего-то», то есть комбинация субъекта и непривычной для него стилистики — к примеру, рэпер The Weeknd в студии Ghibli.

Вторая волна нейроарта сталкивает уже не стилистики, а социально-культурные аспекты. Это что-то с претензией на реальность: изображение папы римского в Balenciaga (автор промпта — Пабло Ксавьер, рабочий из Чикаго) или конкурс по поеданию лавы (автор промпта — Filip Filkovic Philatz). Виральность подобного контента демонстрирует наше желание «возможной невозможности».

Подобно фильму «Все везде и сразу», нейроконтент напоминает скачки по альтернативным вселенным. Где режиссеры поменялись фильмами, а папа римский надел другую куртку. В таком случае промпты — это точка навигации между разными версиями реальности, в которые мы можем заглянуть.

4. Может ли нейросеть обесценить наши навыки?

Когда интернет забрал у нас необходимость держать все знания в голове, карьерный рынок начал продвигать soft skills. Эмоциональный интеллект, тайм-менеджмент, мультизадачность и навыки коммуникации стали больше цениться и дороже стоить.

Теперь программа для исправления ошибок Grammarly предложила еще одну функцию — изменение интонации в переписке. В рекламном ролике показывают, как сухие сообщения превращаются в ободряющие слоганы и это приводит героиню к повышению. Бесплатный и доступный ChatGPT уже пишет дипломы, контент-сетки, мотивационные письма.

Так если знания не нужны, а софты можно установить в браузер, что остается работнику-человеку?

Мне нравится аналогия с переводчиками. Онлайн-переводчики, которые с каждым днем продолжают улучшаться, существенно сократили потребность в переводчиках-людях — из-за развития ИИ 55% профессионалов опасаются сокращения рабочих мест. Но произошла профессиональная селекция: синхронисты, юридические, медицинские, художественные переводчики все так же востребованы не только из-за узких специальностей, но и из-за степени ответственности, которую не могут доверить машине.

5. Чего мы на самом деле боимся?

Тревога и негодование креаторов связаны с тем, что не все готовы признать рутинность креативных процессов. Составление контент-планов, повторение трендов, соблюдение сторителлинговых шаблонов — все это работа, к которой уже разработали инструкцию, и если мы не купили готовую, то скомбинировали ее из полезных постов, которые увидели в ленте. Многие сравнивают внедрение AI с промышленной революцией, в результате которой машины заменили рутинный физический труд. Рынок идей, контента и креатива в постковидную эру тоже переходит на фабричный формат.

Но есть еще важный аспект: промышленная революция завершила эпоху натюрмортов. До массового производства житель деревни смотрел на любой объект, будь то ботинки или ваза, как на уникальную вещь, сделанную конкретным мастером. Фабричное производство заставило людей отвернуться от натюрмортов: не так интересно делать произведением искусства предметы, которые окружают тебя всюду и сделаны бездушной холодной машиной, а не соседом-мастером.

Зато мы начали вглядываться в неровные пятна импрессионистов и заинтересовались чем-то, что может создать только человек. Переосмыслением личного переживания, уникальным опытом и мыслями.

Возможно, обилие конвенционального контента от нейросетей заставит нас пересмотреть ценность контента. Теперь эссе на тему «Кто настоящий злодей в «Дьявол носит Prada» и почему это не Миранда», скорее всего, отдадут роботу. А пост «Почему я пересматриваю «Дьявол носит Prada» каждый год и что я поняла о себе» — человеку.

Мне кажется, ключевой вопрос для креативной индустрии — это не как нам заменить нейросеть или как ее использовать, а как внедрение AI изменит нас и наше отношение к творчеству, к самим себе. И сможем ли мы найти новую форму человечности.