.gif)
Максим
Арбугаев
«Для меня документальное кино —
это путешествие»
Новый герой A-list SETTERS Mediа — один из самых титулованных российских кинематографистов, номинант на «Оскар» Максим Арбугаев. В прошлом году он совместно с Владимиром Мункуевым снял игровой фильм «Кончится лето» с Юрой Борисовым и Макаром Хлебниковым, сразу признанный мгновенной классикой. SETTERS Media поговорило с режиссером о правилах документалистики, номинации на «Оскар» и о том, как Максим пришел в кино из профессионального спорта.
Давай начнем с самого простого. Ты играл в хоккей до 20 лет, а затем ушел в документалистику. Как так вышло?
Я рано уехал из семьи, в десять лет, — в Хабаровск, нас тогда позвали играть за хабаровский клуб «Амур». Оттуда и началась моя профессиональная карьера хоккеиста. Больше домой «на постоянку» я не возвращался — приезжал на лето, но, чтобы жить с родителями в семье, такого не было. И вот мне 19 лет, я самый молодой игрок в Высшей лиге. Все хорошо шло. Мы жили на окраине Оренбурга, у нас не было необходимости даже выходить на улицу: мы тренировались, ели, жили — все в одном помещении. Была зима, после Нового года. Я неделю не выходил из интерната и ушел в депрессию какую‑то. Тем временем папа, а он у меня любитель экстремальных путешествий, звонит и говорит: «Ну что, Макс, поехали туда, туда, туда, в разные места интересные». Сестра набирает, говорит: «Хочешь, поехали в Испанию, в Италию. Я буду делать фотосессии, поможешь мне». Друзья какие‑то, кто не из хоккея, тоже меня куда‑то постоянно звали.
И ты понял, что жизнь проходит мимо.
Верно. Спорт — это как армия: тренировки, сборы, игры и никакой личной жизни. Потом я уже в принципе понимал, что Александром Овечкиным или Павлом Буре я не стану, что образования не получу должного. Чувствовал в себе нераскрытый потенциал. И тогда я принял решение, что буду заканчивать с хоккеем. Просто это отпустил. На часть накопленных мною денег, плюс родители и сестра помогли, я решил поехать в Америку, в Нью-Йорк, год пожить там, поучить английский. И дать себе год, решить, чем я хочу заниматься. Там я познакомился с классными ребятами из киноиндустрии. Там и принял решение, чем я хочу заниматься. Но почему‑то не кино, а гостиничным и ресторанным бизнесом. В Америке было дорого учиться, и я поехал в Гонконг. Год я там пробыл, сдал экзамены в Национальный университет, уже практически поступил. Потом приехал домой, а сестра мне предлагает с ней поехать на новосибирские острова, снимать фотоисторию большую. Я помню этот момент — говорю Жене: дай мне подумать, буквально пять минут. И за эти пять минут я понял, что сестра у меня одна. И важно ей сейчас помочь в ее очень большом деле, она тогда только-только начинала. Я отозвал документы и поехал с Женей туда, на Новосибирские острова. Там впервые в руки камеру взял. Это был Canon Mark II, тогда только появился. Я начал снимать и влюбился в этот процесс. Я вообще не знал практически, как кино строится. Сам два месяца обучался, а потом поступил во ВГИК.
«Кончится лето» (Максим Арбугаев, 2024). Источник: ru.kinorium.com
Я слышал, что тебя оттуда чуть не отчислили.
Верно. Это было так: я поступил, первый курс, сентябрь. Мне предлагают присоединиться к экспедиции оператором, в Тибет. Ребята собирались поставить рекорд Гиннеса, сделать погружение на 5600 метров глубины. Я, первокурсник, прихожу к декану и говорю: отпустите меня, пожалуйста. Мне, естественно, отказали. Ну, короче, я взял и уехал. Через месяц приезжаю и вижу — на доске висит мое имя среди отчисленных. Но потом это как‑то все сгладилось, меня вернули обратно в строй. Потом уже Сергей Валентинович (Мирошниченко) меня забрал на три месяца на свой фильм «Кольца мира» оператором. То есть, я пропустил достаточно много. Это была зима. Потом у сестры тоже пошли разные предложения, проекты. И вот так я потихоньку начал отпрашиваться, отпрашиваться. Но все видели, что я какой‑то результат даю, что работаю. Сергей Валентинович нам всегда говорил, что выходите из стен в дикое, ищите истории, раздвигайте границы. Это было и моим решением тоже — пытаться границы раздвигать. Если вернуться в прошлое о моем решении закончить хоккей — это было как раз, чтобы не сидеть на одном месте, путешествовать, искать. Для меня вообще‑то документальное кино — это путешествие. В отличие от игрового, ты путешествуешь не как турист, а как путешественник.
Проходишь все эти истории с реальными людьми, и вот это дает мне адреналин определенный. Это как такой наркотик, на самом деле. Я готов оказаться в любой точке планеты, для меня всегда такой вызов.
Пол Боулз как раз в «Под покровом небес» говорил — есть туристы, а есть путешественники.
Верно. Ты наблюдаешь, смотришь, как все устроено, и пытаешься это переложить на киноязык, в творчество. Я всегда говорю на всех мастер-классах: очень важная штука, когда мы приезжаем первый раз в новое место, например, на Тайм-сквер в Нью-Йорке, чувствуем впечатление, культурный шок — эти моменты очень важно запоминать и записывать. Потому что потом, когда ты будешь жить в этом Нью-Йорке два-три месяца, это впечатление у тебя сотрется. В документальном кино очень важно запоминать свои первые впечатления, иначе потом все это уходит в монотонность, становится привычным. И ты к этому уже не возвращаешься, потому что так сильно не цепляет.
А это твоя формула или тебя этому кто-то научил?
Я сам к этому пришел, когда еще мы «Генезис» снимали, и «Выход» тоже. Потому что там тундра, все одинаковое, и вот с этими людьми ты проводишь по два-три месяца. Меня, допустим, в «Генезисе» очень зацепила история со Спирой, одним из героев, который переживал за супругу и семью. Это было в самом начале, он просто со мной поделился. Я, в принципе, мог бы за это не цепляться, но зацепился, потому что это со мной срезонировало. В конце концов, столько моментов было, когда я понимал, что что‑то в начале упустил — сидишь в монтажной, разбираешься и думаешь об этом потом.
Проще говоря, ты учился в основном на практике, на реальных съемках.
Ну кстати, у меня за время обучения не было ни одной тройки — только четверки и пятерки, и поэтому я получал повышенную стипендию. Как‑то, в конце второго курса, когда я не знал, что это положено, мне сказали зайти в бухгалтерию. Ну и прилично я получил там, тысяч 300 за все время, сколько не выплачивали. Я свою первую хорошую камеру купил на эти деньги сразу.
За 300 тысяч можно купить хорошую камеру?
Sony F700, я на нее «Генезис 2.0» снял.
«Генезис 2.0» (Максим Арбугаев, 2018). Источник: ru.kinorium
В начале ты вообще как оператор работал. Ты, получается, всему этому сам учился? Просто взял камеру и пошел снимать?
Знаешь, некоторые мои одногруппники с параллели много закапывались в том, чтобы досконально расписать историю, сценарий. Да, это где‑то работает, но вообще эта часть дает много иллюзий. Реальная жизнь тебе по факту потом преподносит что‑то своё. Есть такое понятие — магия документального кино: что‑то такое, чего ты никак не ожидал. Документалистика — это про наблюдение, про изучение реального мира. А запереться и где‑то сидеть, писать... Ну, конечно, может быть такое., есть хорошие примеры фильмов‑эссе, вроде Годфри Реджио или Криса Маркера. Ну, интратекстуальность такая. Но для меня было важно много ошибок допустить, пока мы учились. Потом для себя помечать. Плюс еще было важно искать свой стиль, почерк определенный. И работать в команде. Все, с кем я сейчас работаю — в основном это ребята, с кем я снимал в студенческие годы. И это такая дружба, которую мы с первого курса вместе узнали. Команда, с которой ты будешь дальше идти. И вот после того, как ты закончил ВГИК, важно знать всю эту уличную, так сказать, школу.
Расскажи про свою сестру, Евгению Арбугаеву. Чем она сейчас занимается? И заодно, если можно, про ваш новый проект.
Женя сейчас занимается разработкой нового фильма документального. Особо ничего я не могу рассказать. Планируем снимать его в этом году в Якутии. Сейчас мы на стадии такой подготовки. Сложная история. Хотя, конечно, все истории сложные.
Вы брат и сестра и достаточно близки. А есть что‑то в вашем подходе к съемке, на что вы кардинально по‑разному смотрите?
У нас разные подходы в целом. Я ее хорошо понимаю, она для меня во многом открыла какие‑то важные вещи. Но по темпераменту мы вообще разные, и поэтому дополняем друг друга.
Так же у меня и с Володей Мункуевым произошло: мы дополняли друг друга и находили этот баланс творческий. Часто бывает, что я что‑то предлагаю, Женя что‑то предлагает, мы начинаем в хорошем смысле слова спорить и вместе приходим к хорошему решению, потому что вообще одному тянуть это тяжело. Внутри себя эту всю творческую рефлексию переживать достаточно сложно. Вот это, наверное, нас и объединяет, что мы разные, но поэтому вместе.
Какие эмоции ты ощущал, когда твой фильм номинировали на «Оскар»? Правда интересно, что при этом чувствует человек. Бегал, прыгал, кричал «Ура!»?
Именно так — бегал, прыгал, кричал «Ура!». Я могу прям описать, как это было. Дома собрались родственники, в том числе со стороны супруги. У меня на тот момент было сыну где‑то 5–6 месяцев. Мы включили онлайн-трансляцию, во время которой открывали конверт и говорили, кто номинирован. И вот дошла до нас очередь. Я держал сына тогда в руках, мы ждали этого момента, и в итоге меня объявили самым первым — я просто закричал и в итоге даже сильно испугал сына от радости. Но это было такое чувство в моменте — эйфория какая‑то. Ведь ты никогда не можешь осознанно идти к тому, чтобы получить номинацию на «Оскар», это просто происходит. Как выйти в финал Кубка Стэнли. Я этого не испытывал, но примерно предполагал, что это такое. Я больше, наверное, думал про то, что история, которую мы сделали, срезонировала в обществе, что как‑то это все отметилось за весь большой труд, за наши обмороженные руки и тяжелые условия.
А ты не знал, что твой фильм номинирован? Ну, то есть, вам не сообщают об этом заранее?
Конечно нет. Штука в том, что когда идет это, ты попадаешь в шорт-лист, там идет серьезная гонка за то, чтобы получить голоса от членов Американской киноакадемии. Мы потратили на это ноль бюджета, ну, может быть, New York Times что‑то тратили (когда писали про наш фильм), но у них очень маленький бюджет был, в отличие от Netflix, HBO и всех прочих. В соцсетях, внешняя реклама, прям везде, чтобы (их фильмы) были на слуху. Делали спецпоказы в Лос-Анджелесе для киноакадемиков. А мы как‑то... Пусть будет, как будет. И просто наслаждались моментом. Потом, когда уже попали, мы тоже особо ничего не делали дальше. Давали интервью, делали еще что‑то, но так... без одержимости.
А я был искренне уверен, что хоть как‑то, но предупреждают, типа «под NDA — завтра тебя объявят, просто держу в курсе».
Нет, конечно, в этом же и вся интрига. Могут предупреждать на кинофестивалях, чтобы некоторые вопросы организационные уладить. А так там огромная забота насчет конфиденциальности: бронированные машины с конвертами с ответами академиков, два специальных человека, которые считают все это в специальной комнате, о местонахождении которой никто не знает. На фестивале обычно что‑то идет не по плану, поэтому на всякий случай иногда предупреждают. А «Оскар» — это прям целый ритуал, там своя философия.
Что тебя вдохновляет, кроме кино? Мы выяснили, что путешествия. Что еще? Книги, игры, гулять с собакой, плести корзины — все что сам считаешь важным.
Проводить время с родными, с семьей. Это меня очень сильно вдохновляет. Всякие совместные вылазки куда‑то. Недавно мы ездили на ферму, дети впервые увидели пони. И я, как документалист, внимательно смотрю за этими эмоциями. Я очень много нахожусь на съемках, вдали от родных. Мне этого очень не хватает. Это заряжает, дает нужные эмоции. Плюс интересные знакомства тоже их дают. Люблю собирать новых персонажей себе в библиотеку, так сказать. Запоминать интересные характеры, темпераменты. Ситуации какие‑то странные, слегка сюрные, тоже дают такую пищу для размышления и вдохновения. Когда начинаешь в голове прокручивать, чем бы это могло закончиться, или как это начиналось. И думаешь об этом в виде такого сторителлинга, типа кино.
А у тебя бывали такие ситуации, когда ты видишь подобные ситуации и думаешь про себя «блин, ну почему у меня сейчас нет с собой видеокамеры»? Не знаю, встретил какого‑то невероятно живописного бомжа или просто чертовски интересного человека.
Нет, такого прям не было. Если такое происходит уже во время съемок, то, конечно, ты себе локти кусаешь. А если видишь что‑то такое в обычной жизни... Это больше, наверное, про фотографию, либо, если это такая миниатюрка, то в рилсы. В противном случае — ты с ним знакомишься, разговариваешь, собрал материал, пошел снимать.
Как твоя семья относится к тому, что тебя подолгу нет дома?
Сейчас уже более-менее в этом плане, потому что дети повзрослели. Но семья понимает, что это образ жизни, часть меня, без которой я уже не могу. Это в крови. Может быть, дети потом, если захотят, присоединятся ко мне. Может быть, вся семья присоединится. Я стараюсь на какие‑то долгие экспедиции, если есть такая возможность, брать их с собой. Утром ухожу на смену, вечером возвращаюсь. Зато вместе путешествуем.
«Выход» (Максим Арбугаев, 2022). Источник: ru.kinorium.com
У тебя есть глобальная цель? Вот я общался с Дмитрием Давыдовым, он говорит, что я хотел бы когда‑нибудь с Майклом Кейном поработать. Что‑то такое амбициозное, большое и важное для тебя.
Наверное, нет. Я бы не сказал, что у меня есть кумиры, с которыми я бы хотел поработать, хотя, безусловно, я хотел бы поработать, например, с Вернером Херцегом, как оператор-постановщик. Или с другими режиссерами такой величины. Было бы здорово, в доке больше; в игровом, наверное, в меньшей степени. А из такого ближайшего — хотел бы поскорее снять следующий игровой полный метр. Но на супер дальние дистанции ничего не загадываю.
Насколько для тебя важно признание твоих заслуг? Тебя награждают на фестивалях, номинировали на «Оскар» — тебе это важно? Или, условно, можешь десять лет снимать кино и не париться?
Нет, конечно, это важно. У каждого творческого человека есть амбиции, важно получать признание в виде каких‑то наград и всего прочего. Но я за этим не гонюсь на 100%.
Когда ты начинаешь делать кино специально, чтобы, условно, попасть на Каннский кинофестиваль, получить какие‑то награды — мне кажется, ты сам себя закопаешь.
Или думаешь: вот сейчас я сниму этот фильм и заработаю кучу денег. Ну, если мы говорим про авторское кино, конечно же. Про это лучше не думать. Но это звоночек, если такие мысли начинают прокрадываться. Тогда ты сам себе уже создаешь определенные барьеры. Когда ты выпускаешь фильм, ты не знаешь, как зритель на него отреагирует, как и киносообщество. Часто бывает, что ты, сделал кино, и потом думаешь: что я снял вообще? Что это за кино? И так со всеми моими фильмами — «Кончится лето», «Выход», «Генезис 2.0». А потом, через какое‑то время, ты видишь отзывы в интернете, на фестивалях, и понимаешь: да, все сложилось. Но ты понимаешь это со временем, а так после выпуска фильм живет своей жизнью первые год-два. И ты сидишь, особенно на первых показах, и думаешь: блин, вот тут не дожал, тут бы по‑другому сделал. Потом уже, когда отпускаешь, смотришь фильм спустя время и такой: ну ладно, все нормально.