После пандемии казалось, что работать с пляжа — это новая норма. Страны запускали визы для цифровых кочевников, а компании разрешали сотрудникам работать откуда угодно, но в 2025-м тренд стал уже не так актуален.
Business Insider называет это «смертью цифрового кочевничества»: количество международных вакансий сокращается, налоговые барьеры для кочевников растут, а работодатели возвращают людей в офисы. По данным Indeed, интерес к зарубежной работе упал до допандемийного уровня, а 67% работников теперь ставят стабильность выше мобильности.
Согласно данным Центра Трудовых исследований ВШЭ, в России цифры еще меньше. На удаленной основе работают около 1 млн. человек.
Всего в экономике по итогам 2023 года задействованы 71,9 млн человек. Получается, что удаленно работают лишь 1,27% людей в России. Число цифровых кочевников еще меньше.
Тем не менее идея жить и работать в разных странах все еще жива. Мы поговорили с цифровыми кочевниками — предпринимателем и сооснователем «Станции Смена» Никитой Куимовым, проджект-менеджером Анной Романовой и маркетологом Марией Степаненко, а также с родителями, которые кочуют вместе с детьми, — чтобы узнать, как на самом деле устроен этот образ жизни.
Термин digital nomad появился еще в 1997 году в одноименной книге Цугио Макимото и Дэвида Мэннерса. Они описывали сценарий, в котором человек сможет работать, перемещаясь между странами, благодаря интернету и цифровым технологиям. Тогда это звучало почти как утопия.
С 2000-х кочевничество медленно набирало обороты: фрилансеры и предприниматели начали жить где-то на границе между туризмом и удаленной работой. Никита Куимов, сооснователь сети коливингов и комьюнити «Станция Смена», вспоминает, как сам еще в 2016 году впервые услышал и начал использовать термин «цифровое кочевничество» в России.
Но по-настоящему популярным такой образ жизни стал после пандемии, когда удаленная работа перестала быть экзотикой. За ней пришло переосмысление: зачем жить там, где ты работаешь, если можно работать там, где хочется жить?
По данным американской компании MBO Partners, изучающей рынок фриланса и удаленной работы, цифровые кочевники — это люди, которые сочетают удаленную работу с путешествиями по всему миру или даже одной стране. Главное, что их объединяет, — это страсть к путешествиям, стремление к новым впечатлениям и интерес к другим культурам.
По данным компании, к 2024 году только в США насчитывалось более 18 млн цифровых кочевников — это 11% всей рабочей силы. В мире их число превышает 40 млн человек, а к 2030 году, по прогнозам, оно достигнет 60 млн. Особенно много их среди специалистов в IT, маркетинге, дизайне, консалтинге и образовании, то есть в профессиях, где для работы обычно достаточно ноутбука с интернетом. Они участвуют в командных статусах, созваниваются с клиентами, закрывают задачи по проектам, только делают это не в офисе, а, например, из кофейни в Ванкувере, Стамбуле или Ереване.
{{slider-gallery}}
Как пишет Harvard Business Review, один из главных плюсов цифровых кочевников для принимающих стран — в том, что они приносят деньги в экономику, не претендуя на местные рабочие места. Многие страны увидели в этом возможность поддержать локальную экономику, поэтому уже более 50 государств ввели специальные визы для удаленных специалистов — Digital Nomad Visas.
Цифровое кочевничество часто воспринимается как противоположность офисной рутине: больше воздуха, больше свободы, больше возможностей выбирать. И это действительно так: по данным MBO Partners, более 80% кочевников довольны своим образом жизни, а 81% считают, что работают продуктивнее.
Анна говорит:
«Я чувствую, что управляю своим временем, своим комфортом. Если мне захотелось слепить снеговика или посерфить, погулять по музеям или увидеться с друзьями, разбросанными по миру, я могу просто взять и улететь туда, где осуществлю свои желания».
Цифровые кочевники часто говорят, что ключевым преимуществом их образа жизни становится гибкость — не только в расписании, но и в принятии решений, как будет выглядеть их среда обитания. Даже если ты работаешь на компанию и должен быть на связи в определенные часы, ты все равно можешь выбирать удобные локации и адаптировать пространство под себя.
Кроме того, многие называют важным плюсом возможность переосмыслить баланс между личной и рабочей жизнью. В отсутствие привычной офисной рутины у человека появляется шанс выстроить день вокруг своих потребностей: начать утро с прогулки, йоги или завтрака в любимом месте, встроить перерывы на спорт, путешествия, созвоны с друзьями — и только потом садиться за задачи.
{{slider-gallery}}
Однако то, что в соцсетях выглядит как «жизнь мечты», в реальности может стать причиной для ощущения тревоги, одиночества и усталости от постоянных переездов. По словам клинического психолога сервиса zigmund.online Юлии Каминской, у кочевого образа жизни есть обратная сторона, о которой не всегда говорят открыто.
«Существует такое понятие, как “синдром кочевника”, когда человек стремится к частым переездам, надеясь, что в новом месте жизнь будет легче. Это может быть формой избегания: человек не столько ищет новое, сколько уходит от сложностей, с которыми сталкивается здесь и сейчас», — объясняет Каминская.
В таком случае каждый новый переезд может сначала казаться спасением, но постепенно возникает ощущение, что нигде не удается по-настоящему укорениться. Все потому, что за сменой места жительства скрываются многочисленные потери — социальных связей, статуса, ритуалов, которые раньше создавали ощущение стабильности.
Парадоксально, но именно свобода может вызывать тревогу: каждый день — это десятки решений, ответственность за все на тебе. Кочевничество требует не только гибкости и смелости, но и высокой степени психологической зрелости.
«Важно задать себе честный вопрос: я действительно иду к чему-то новому или просто бегу от чего-то старого? Это не про осуждение, а про осознание. Когда понимаешь, ради чего ты все это делаешь, внутренние опоры становятся крепче даже в самых нестабильных условиях».
И это мы говорим только о путешествиях в одиночку. Но бывают куда более сложные сценарии — когда кочуют целыми семьями, в том числе с маленькими детьми. Ольга переехала из Москвы в Португалию вместе с мужем и тремя детьми после того, как ее муж поступил в магистратуру по кино в университете Católica. Семья продала все, что у них было, и отправилась в путь почти вслепую. Первый этап — полгода в Сербии, где они оформляли документы и получали ВНЖ. Затем — переезд в Порту, где пришлось заново обустраивать быт, искать школу для старшей дочери и адаптироваться к новой реальности.
«Переезд с детьми — это мероприятие для крепких духом, особенно если нет неограниченного бюджета», — говорит Ольга.
По ее словам, труднее всего было наблюдать, как дети переживают адаптацию. Подросткам приходится не только активно осваивать новый язык и заводить друзей, но и свыкаться с раздражающими мелочами. Например, привыкать к незнакомой и порой невкусной еде и порядкам в школе. Легче всего, по опыту Ольги, приходится самым маленьким: они привыкают к среде вместе с другими детьми во время подготовки к поступлению в первый класс.
Несмотря на все сложности, сейчас семья чувствует себя спокойнее: дети ходят в школу с радостью, появился дом с видом на океан, а жизнь потихоньку вошла в привычное русло.
«Хотим на какое-то время осесть тут и растить детей в атмосфере расслабленности и наслаждения жизнью», — говорит она.
В похожей ситуации оказалась и София, фотограф и мама ребенка с РАС: она пережила две эмиграции — сначала в Грузию, затем в Польшу.
В первый раз ее семья уехала в 2022 году: тогда София сосредоточилась на воспитании сына. Это оказалось морально крайне тяжело: смена обстановки, отсутствие привычного окружения, сложное поведение ребенка, высокие запросы — все это вызывало ежедневный стресс.
«Эмиграция с ребенком — это снежный ком проблем на каждом шагу. За два переезда не сошла с ума я только потому, что сходить уже было некуда, — делится София. — У меня еле хватало сил на минимальный быт и присмотр за ребенком. Поиском жилья, документами и прочими важными делами занимался муж, потому что я валялась в депрессии».
Это был морально сложный период: сын отказывался от еды, требовал дорогие игрушки, устраивал истерики. Только через полгода семья смогла отправить ребенка в частный сад и жизнь начала понемногу налаживаться. Позже — школа, тьютор, психолог, новая эмиграция в Польшу. Сейчас сын адаптировался к новой жизни, пошел в школу.
Цифровое кочевничество меняет саму логику повседневных трат. Вместо стабильной аренды, мебели и вещей «на годы» — временное жилье, зависящее от курса валют, сезона и локации.
Сам дом перестает быть вложением, он становится лишь статьей расходов, которая может пересматриваться каждый месяц. При этом фокус в тратах смещается с накоплений на комфорт и свободу распоряжаться своей жизнью.
Анна, которая раньше жила в «гибридном» формате — с удаленкой в стартапе и арендой квартиры, — признается: сейчас доходы стали ниже, но ощущение свободы выше. Она тратит меньше денег на одежду, не покупает сувениры или вещи «про запас». Зато более значительными стали другие расходы: на жилье в разных странах, транспорт и визы, питание в кафе, и самое главное — события и воспоминания.
«В прошлом году я прониклась идеей жить сегодняшним моментом, поэтому, как только есть возможность сходить на классный концерт, например Адель, я иду. Мои сбережения пока что — это мои же воспоминания», — делится Анна.
Люди тратят не меньше, но иначе: ценность смещается в сторону впечатлений, гибкости и ощущения «кайфа от жизни».
Мария Степаненко, маркетолог и диджитал-специалист, смотрит на траты более прагматично:
«Кочевничество — это такая же жизнь, просто без постоянной квартиры. Основные расходы: жилье, еда, переезды. Но почти в любой стране можно подогнать расходы под привычный уровень Мы, например, шерили комнату на вилле — это было дешевле, чем снимать квартиру».
Гибкость — ключевое слово. У кого-то доходы остаются стабильными, у кого-то, как у Марии, меняются от месяца к месяцу. Но это часть уравнения: фриланс, проектная работа, собственные проекты дают свободу планировать жизнь вокруг себя, а не подстраиваться под офис.
«Да, бывают месяцы, когда доход покрывает только базу; бывают — когда получается заработать больше. Но главное — у меня нет фултайма и я сама выбираю, как работать. Это и есть свобода», — говорит она.
Что объединяет обе истории — это переосмысление ценностей. Если ты выбираешь вести образ жизни цифрового кочевника, постепенно вещи начнут отходить на второй план. Одежда «про запас», интерьерные покупки, бытовые привычки — все это исчезнет. На первый план выйдет опыт: концерты, кино, ужины, прогулки.
Когда появляются дети, картина финансовых расходов меняется радикально.
София рассказывает:
«В какой-то момент мы платили €900 в месяц за тьютора для сына, у которого РАС. Плюс психолог — €50 за сессию. Частный детский сад — еще €220, потом школа за €600–700. Только что отдали €160 за очки и €60 за прием у врача. Все это складывается в огромную сумму».
Похожими суммами делится и Ольга: ее семья из пяти человек тратит порядка €1250 на аренду жилья и примерно столько же на еду.
Отдельную статью расходов составляет образование: это и учеба мужа (€500 в месяц), и дополнительные занятия для троих детей — бассейн, логопед, репетиторы, гитара и шахматы (около €400). И все это только «костяк».
И если опираться только на эти истории, становится очевидно: финансовая гибкость возможна, но только в пределах определенной реальности. Когда кочевничество — это не просто романтика, а каждодневная забота о семье, цена «жизни в пути» становится ощутимой и доступной далеко не для всех.
{{slider-gallery}}
В 2022 году Виталик Бутерин, сооснователь Ethereum, рассказал, что у него нет постоянного жилья и уже несколько лет он путешествует с одним рюкзаком. В рюкзаке — ноутбук, базовая одежда, вещи первой необходимости и немного места для памятных, «особых предметов». Цифровые кочевники по всему миру живут по похожему принципу. Но перед тем, как собирать рюкзак (в прямом и переносном смысле), стоит учесть несколько важных вещей.
Не стоит сразу увольняться, продавать всю мебель и прощаться с городом навсегда. Анна говорит:
«Первый год я вылазками на полтора-два месяца ездила пожить то в Турцию, то в Европу, но возвращалась в Петербург, на “базу”. Потом была релокация по работе, в конце 2021 года. Было довольно страшно, но я договорилась с собой, что еду на год и через год решу, хочу ли я вернуться».
Попробуйте уехать на месяц-два, желательно с возвращением в свою зону комфорта и привычный ритм жизни. Это снизит тревожность и поможет адекватно оценить, насколько такой ритм вам подходит.
Перед отъездом нужно подготовить не только чемодан, но и все необходимое для жизни на новом месте. Речь не только о жилье, но и об остальных, казалось бы, базовых жизненных потребностях: связи, банковских картах, страховке, медуслугах, налоговом статусе и так далее.
Чтобы не потеряться в ощущении постоянного обновления жизни, Никита Куимов советует завести ритуалы:
«Организовать свой рабочий день на новом месте, иметь какие-то ритуалы, которые ты возишь из одной страны в другую, — это помогает настроиться на рабочий лад. Для меня, например, важно заварить чашку кофе (для этого у меня даже есть переносной набор, с которого начинается мой рабочий день). К подобным вещам относятся коврик для йоги и зарядка».
Выработайте привычки: утро в тишине, повторяющийся маршрут, приложение для планирования задач. Это минимальная стабильность, которая всегда будет с вами.
Нужно понимать, что кочевничество — это не способ сбежать от внутренней тревоги. Это просто другая форма жизни.
«Каждый, кто начинает жить в путешествии, со временем приходит к инсайту: ты везде берешь с собой себя», — делится Мария.
